Перевод песни Viajero frecuente (Ricardo Montaner)

El viajero frecuente quedó
solitario en la estación cuando el tren no llegó
era un miércoles de abril, yo no sé si era abril
sólo sé que nunca más él volvió a ser igual
la sonrisa que tenía, qué le falta,
qué perdió,
qué nunca recuperó junto a su corazón
y se fue a vivir vacío, apurado en un hilo
como sus tacos gastados, como su piel y su abrigo.

La música le sobró, como las noches de amor,
nunca mas habló en plural,
nunca más dijo nos,
se peleó con el humor,
se perdió en la ciudad
y nadie más lo encontró,
nunca más se le vio...
se le oía gritar:

Vida, aquí estoy, se me fue el aliento y la voz,
dime cuánto tiempo
te dejé las horas, y te dejé los días y te dejé los meses...
se le oía gritar:
Vida, aquí estoy, se me fue el aliento y la voz,
dime cuánto tiempo... no sólo el tiempo...
me quedé queriendo ser feliz...
porque el viajero frecuente no era otro, era yo.

De viajero frecuente volví
una tarde a la estación
cuando el tren regresó
y era un mes lluvioso marzo...
no sé si era abril
la encontré sentada allí, la miré de perfil
la lágrima que tenía entre el párpado y su boca
le enjugaba la sonrisa y no pensaba en otra cosa
que besarla en el andén
y abrazarla otra vez y contarle que sufrí
cuando no la encontré, cuando le gritaba:

Vida, aquí estoy, se me fue el aliento y la voz,
dime cuánto tiempo
te dejé las horas, y te dejé los días y te dejé los meses...
se le oía gritar:
Vida, aquí estoy, se me fue el aliento y la voz,
dime cuánto tiempo... no sólo el tiempo...
me quedé queriendo ser feliz...
porque el viajero frecuente no era otro, era yo.

Dime cuánto tiempo, no sólo el tiempo...
me quedé queriendo ser feliz,
porque el viajero frecuente no era otro, era yo.

Неутомимый странник остался
один на станции, когда поезд не пришёл,
была среда, апрель месяц, не знаю, был ли это апрель,
знаю только, что он так и не стал прежним,
его былая улыбка, которой так не хватает,
которую он утратил,
которую так и не вернул, как и своё сердце,
и он ушёл, опустошенный, доведенный до крайности,
как его изношенные ботинки, как его кожа и его одежда.

Музыка ему стала не нужна, как ночи любви,
больше уже он не говорил во множественном числе,
не говорил «мы» никогда,
он рассорился с собой,
затерялся в городе,
и никто больше его не встречал,
никто его больше не видел…
но слышали, он кричал:

Жизнь моя, я здесь, оборвалось моё дыхание и голос,
скажи мне, сколько времени
я отдал тебе часы, и дни, и месяцы...
было слышно, как он кричал:
Жизнь моя, я здесь, оборвалось моё дыхание и голос,
скажи мне, сколько времени… не только времени…
я желал быть счастливым…
ведь неутомимым странником был не кто-то другой, а я.

Я перестал быть неутомимым странником,
однажды вечером я вновь оказался на станции,
когда туда вернулся поезд,
и был дождливый месяц март…
не знаю, было ли это в апреле,
я нашёл её сидящей там, я смотрел на её профиль,
на слезу, которая катилась от ресниц к её губам,
увяла её улыбка, и я думал только об одном:
я хотел поцеловать её прямо на перроне
и снова обнять, и рассказать ей, как я страдал,
когда не нашёл её, когда кричал ей:

Жизнь моя, я здесь, оборвалось моё дыхание и голос,
скажи мне, сколько времени
я отдал тебе часы, и дни, и месяцы,
было слышно, как он кричал:
Жизнь моя, я здесь, оборвалось моё дыхание и голос,
скажи мне, сколько времени … не только времени…
я желал быть счастливым…
ведь неутомимым странником был ни кто-то другой, а я.

Скажи мне, сколько времени, не только времени…
я желал быть счастливым…
ведь неутомимым странником был ни кто-то другой, а я.